Немолодой, но крепкий человек, ухнув с натугой, отворил тяжеленную каменную дверь.
- Ну наконец-то, - упрекнул бородатый. - Где тебя носило?
- Я же не могу все бросить и сорваться, - сердито сказал человек.
- Он тебя хочет видеть, Александр Васильевич. Извелся весь.
- Да вот он я. Что-нибудь случилось?
Бородатый пожал плечами.

Тот, кого назвали Александром Васильевичем, ступил в жерло узкой трубы, прошел по прозрачной висячей дорожке к двери, и открыл ее, приложив ладонь к сенсору. Из-за двери хлынул птичий гомон, шелест листвы, в лицо прянула пестрая бабочка.
Александр Васильевич огляделся, но тот, к кому он пришел, сам спешил ему навстречу по лесной тропе - задыхающийся, растрепанный, жалкий...
- Здравствуйте, - вежливо сказал Александр Васильевич.
Старик какое-то время переводил дух. Веснушчатое лицо его пошло пятнами.
- Мне сказали, доктор, что вы хотели видеть меня, - мягко сказал вошедший. - Что-то случилось? Идемте к озеру, поговорим?
- Не надо, - тихо произнес старик. - Разговор будет очень недолог. Отпустите меня, мне нужно домой. Это все, что я хотел вам сказать.
Александр Васильевич медленно, тяжело выдохнул.
- Видите ли, - тихо сказал он. - Это невозможно.
- Почему? - Старик схватил его за рукав, впился горящими глазами.
- Вы для них мертвы, - мягко сказал Александр Васильевич. - Вас сорок дней тому назад повесили на главной городской площади. Вас больше нет для них, понимаете? Если вы появитесь, он вас будут шарахаться, как от прокаженного. Мы ведь говорили об этом...
- Я помню, - через силу сказал старик. - Помню. Я согласился.
- Может быть, вам чего-нибудь не хватает, доктор? - Спросил Александр Васильевич. - Ваша работа...
- Моя работа идет прекрасно, - ворчливо перебил старик. - Лучше и быть не может. Идеальные инструменты, божественные книги, восхитительные помощники. Но там - там! - у меня остался пациент. Один из многих. До него мало кому есть дело. Это одинокий, несчастный, толстый старик, немногим моложе меня. У него очень болит колено. Правое. Он не философ и не мудрец, и совершенно не умеет совладать с болью. Он не может ходить, и злится. Оттого, что он злится страдают другие люди. А по ночам он ворочается и зовет меня по имени. И я - здесь - слышу, и не могу уснуть. И я хотел бы вернуться и помочь ему. Я не смогу его вылечить совсем, но я сумею сделать так, чтобы ему стало полегче.
- Кто этот человек? - участливо спросил Александр Васильевич.
- Король Арканара... - отвернувшись пробормотал доктор Тата.